Воспитание души на традициях отечественной культуры

к.п.н. Микляева Н.В., МГПУ

Особенности восприятия дороги жизни как общей дороги лучше всего видны на примерах соборной жизни русских людей в мирное время. У нас даже сохранились традиции «собираться всем миром» - и вместе, «всем скопом» строить храм, избу или засевать огород, а затем устраивать «пир на весь мир». Такая общинность близка русскому народу и демонстрирует его умение сочетать ценности сопереживания с ценностями созидания. Недаром же знаками-символами русской избы как микрокосмоса, модели мира являлись печка и крыльцо. Дающее - дарящее и берущее - воспринимающее начала в их единстве.

Интуитивно это чувствуют даже современные дети: многие из них в ответ на просьбу нарисовать дом рисуют русскую избу с трубой (знаком того, что в доме есть печка) и крыльцом, а не просто дверью. Между тем, большинство из них даже не видели русской избы – они просто рисуют дом-избу так, как их научили мама или папа,  а тех - бабушка или дедушка. Более того, наблюдая за процессом такого совместного рисования, невольно складывается ощущение, что это – процесс передачи какого-то символического кода – жизненных установок наших предков, системы их ценностных координат. Мы рисуем дом так, как будто строим дом, хотя мало кто из нас пытался в жизни это сделать. Сначала ставим сруб – рисуем стены, потом кладем на него кровлю – делаем крышу. Затем рисуем дому глаза – окна и улыбку – крыльцо. И чтобы захотелось войти в него, обозначаем его душу – печь – через трубу и дым колечками. Так рисуют многие. При этом мы воспринимаем ценности переживания – того, что мир нам дает, и создания – того, что мы даем миру[1], в единстве времени и пространства.

Так, одной из традиций русских всегда было «отдаривание» в ответ на подарок. Сохранились даже особые – очень просто, почти примитивно сделанные - куколки-«отдарки», которые дети делали для своих близких – родных или соседей в ответ на проявление заботы и внимания с их стороны. Это не просто проявление благодарности – это моменты соучастия в бытии, его созидании как со- бытия, устремленного на другого человека, а не просто центрированного на себе. Для русских такая причастность – основа семьи. У нас семья – это когда двое смотрят не друг на друга, а в одну сторону, потому что у них – общий путь. Они супруги – те, кто вместе впрягаются в упряжь и тянут плуг на поле жизни. Они оба – и дающие, и берущие друг у друга, но они – сообщающиеся сосуды. Сообщающиеся благодаря тому, что оба -«венчаны на царство», прошли через обряд венчания в церкви. Они стояли в храме с венцами как прозрение будущего в начале пути. Пути, который благословил для них Бог. Другой путь, который признавался русским жизнечувсвтием как не менее достойный – путь монашеский, тоже был венчанием – душа посвящалась в невесты Христу. К ней предъявлялся особый счет. Однако это означало также и великие силы, которые давались душе от ее Небесного Жениха – и вместе с ними: огромную ответственность за «роды родов», а не только одну семью и ее будущих потомков. Так или иначе, но каждый человек этот выбор делал как выбор дороги для достижения общей цели – приближению к Богу.

Спроси у жизни строгой, какой идти дорогой?

Куда по свету белому отправиться с утра?

Иди за солнцем следом, хоть этот путь неведом,

Иди, мой друг, всегда иди дорогою добра!

Юрий Энтин

«Дорога добра» - это категория вечного: у нее нет направления, вектора движения, зато есть состояние. Поэтому для русского жизнечувствия не столь важно куда идти, сколь знать и понимать: с кем идешь. С тем, кто тебя принимает и понимает, или с тем, кто считает тебя врагом. Нам всех вокруг хочется видеть друзьями. Поэтому одним из героев фольклора стал «добрый молодец» - искренний, совестливый и отзывчивый.  Часто сам не знающий, куда и зачем идет (потому что послали его «туда, не знаю, куда», «чтобы принести то, не знаю, что»), но интуитивно угадывающий среди встречных тех, кто может ему помочь и достичь неизвестной для него цели. Среди тех, кто ему нередко помогает, и, вместе с тем, оказывается наградой за его мужество и  честность, порядочность, выступает «красна девица» - Василиса Прекрасная или Премудрая, а также звери и птицы, сама природа. Таким образом, ум и красота в русском жизнечувствии помогают добру и справедливости, сопровождая их на жизненном пути, но не являются тождественными им и, тем более, главными в иерархии ценностей. Потом, как награда бескорыстию добра, они соединяются с ним, обогащая его жизнь, но никогда – наоборот.

Ненацеленность на результат, а обращенность к самому процессу – это еше одна особенность русских. В этом мы напоминаем детей, которые играют в игру ради самой игры. Как писал Л.С.Выготский, в такой игре ребенок одновременно «плачет, как пациент» и «радуется, как играющий». Сам процесс – открытия чего-то неизведанного и непознанного, создания чего-то нового – кажется более интересным, чем результат. Дорога интереснее, чем ее окончание.

Никогда не видел раньше

Я подобной великанши!

Эх, да только фантазёры

На такие лезут горы!

Ух, да только фантазёрки

Вниз летят с такой вот горки!

Это сможет не любой –

Только я да мы с тобой!

Так держи меня сильней,

Чтоб не выпасть из саней!

Юнна Мориц

Поэтому в качестве еще одной особенности русских иностранцы отмечают способность сделать «все из ничего» благодаря «золотым рукам» и практическую смекалку. Более того, способность русского человека как человека творческого перешагнуть границы дозволенного разумом, придумать нечто не просто новое, а поражающее своей простотой и гениальностью – всегда ценилась в нашем народе и вызывала уважение.  Однако, к сожалению, современные дети на вопрос о том, что сделали русские для других, чаще всего отвечают: «Ничего. Все изобрели американцы или китайцы».

Между тем, не только детям, но и взрослым, рассуждающим о «примитивности» своей страны и ее народа, стоит вспомнить, что П.Н. Яблочков и А.Н. Лодыгин первыми в мире изобрели электрическую лампочку; А.С. Попов – радио; В.К.Зворыкин - электронный микроскоп и телевизор; С.М. Прокудин-Горский - цветную фотографию, а И. Ф. Александровский - стереофотоаппарат; А.М. Понятов – видеомагнитофон; С.П.Королев - космический корабль, первый спутник Земли; В.Г.Федоров – автомат, А.Д.Сахаров - водородную бомбу; А.Н. Туполев сконструировал первый в мире реактивный пассажирский самолет и первый сверхзвуковой пассажирский самолет и др. Примеров – множество. Кроме того, здесь представлены связанные с достижениями, которыми гордится современная цивилизация, а не просто те, которые связаны с «музейной педагогикой», подменяющей сегодня представления русских о своеобразии их дороги и месте России в истории[2]. Это горько наблюдать и осознавать. Однако, как уже было сказано, такая «неблагодарность» - тоже часть нашего жизнечувствия, нашего неумения ценить результаты своего развития, подводить итоги жизненного пути. Как пишет Михаил Задорнов: «Великая страна с непредсказуемым прошлым». Причиной этого может быть «сдвиг мотива на цель». Мы нередко не знаем, куда идем – не видим ясно свою цель – не можем оценить и достигнутые результаты, почувствовать их значимость для себя. Однако  мы можем понять, зачем мы движемся в сторону цели: «Зачем нам это надо?» Ответ обычно простой: «Потому что все так делают». Все выходят замуж и женятся, рожают детей, работают – и мы так должны делать. Кроме того, «должны» в нашей культуре с успехом часто заменяет «могут», воспринимается как синоним.

Забудь свои заботы, падения и взлёты,

Не хнычь, когда судьба ведёт себя не как сестра…

Ты прочь гони соблазны, усвой закон негласный:

Иди, мой друг, всегда иди дорогою добра!

Юрий Энтин

У нас если ты должен так идти – значит: можешь. Мы так 10-летний план ГОЭРЛО – да еще в условиях Гражданской войны и разрухи – выполнили с 1921 по 1926 год. К концу же пятнадцатилетнего срока - к 1935 году советская энергетика вышла на уровень мировых стандартов и заняла третье - после США и Германии - место в мире[3]. И дело здесь даже не в энтузиазме. У нас отношения «долженствования» вступают в силу тогда, когда появляются отношения руководства и подчинения. Поэтому часто тот, кто должен и может – это тот, кто работает. Тот же, кто указывает, кто что должен и кому – тот руководит. Однако деловые отношения мы склонны отождествлять с личными, поэтому ведем себя так, как ведут себя дети с родителями: как послушные и хорошие или как обиженные и расстроенные тем, что их не любят. С одной стороны, такая сакральность власти обеспечивает «трудовые подвиги» народа, пока власть себя ведет, как родительская. С другой стороны – вызывает кучу вопросов типа «Кто виноват?» и «Что теперь делать?», если в образе родителей вдруг начинают проступать черты мачехи или отчима. Недаром же в русских народных сказках так часто обыгрываются эти проблемы как эмоционально значимые для душевного развития народа. В немецких сказках никто даже не переживает, что родители отводят, как неродные, своих детей в лес – те преспокойно возвращаются назад к счастливым маме и папе. У нас же это ведет к разрыву отношений между ними, как между неродными, чужими – и к их наказанию со стороны народа - автора сказки за их предательство. Второй вариант окончаний таких сказок – «расколдовывание» детьми родителей и их «превращение» в настоящих «папу и маму».

Такое умение увидеть в чудовище душу – тоже умение, характерное для жизнечувствия русских. Умение увидеть хорошее и достойное, образ Божий – и попытаться восстановить, исцелить его.  Заметить страдание человека – и пожалеть его, передав свою заботу и нежность простым прикосновением…

Свет в земные пальцы вкраплен

Откровенья и виденья.

Пальцы — медленные капли

Примиренья и прощенья.

Могут быть они мечами,

Но творил их Бог лучами,

Вечно новыми ручьями

Чистого прикосновенья.

Архиепископ Иоанн Шаховской

У нас принято так: если можешь помочь – должен это сделать. Это звучит в нашей культуре как нравственный императив и связано с признанием огромной ценности человеческой души при наличии понимания свободы как условия ее развития. Так, Ф.М.Достоевский в своей книге "Записки из Мертвого дома" заметил, что на дне души самого закоренелого преступника таится искра той человечности, в которой проявляется образ Божий в человеке. При этом свет от Бога идет через другого человека, «протершего зеркальце своей души» и «снявшего с совести пыль» - именно это дает возможность стать отражением Божиего образа в другом человеке. Страшно и ответственно осознавать эту готовность одного человека «зажечь в другом свечу». И тут нас поджидает ловушка, расставленная собственным самолюбием. И.С.Тургенев называл человека, попавшего в нее, «извергом добродетели» - эгоистом.

Сначала несем это добро другому, потом превращаем ее в знамя, подчеркивающее нашу значимость и нужность в жизни. Ждем, когда то иное «чудище», которое встретилось нам на пути, захочет исцелиться – и иногда попускаем ему разрушать свою жизнь, пользуясь нашей жалостью и… саможалением. Обманываемся и перестаем надеяться и любить, забывая, что «в счастье есть предательское что-то», а «горе человека не предаст»[4] - оно сделает его сильнее.

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует…

Федор Тютчев

С другой стороны, в качестве такого «чудища» каждый из русских в те или иные минуты жизни готов признать и себя, поэтому нам «понятны» его переживания.  

С вечера поссорились супруги,

Говорили много резких слов.

Сгоряча не поняли друг друга,

Напрочь позабыли про любовь…

Им бы знать вчера, что будет завтра,

По-другому все могло бы быть.

Смерть, как вор, приходит, так внезапно,

Не оставив шанса долюбить.

Прогремит неумолимо грозно

Приговор. Его не изменить.

Исправлять ошибки слишком поздно,

С этой болью ей придется жить[5].

Тогда общая дорога перестает быть общим состоянием. Она снова становится вектором движения, но в другом пространстве – пространстве чудовищ.  И в душе поселяется безысходная боль и отчаяние – и «на дорогу жизни» человек дальше выходит один – одинокий среди других людей. И у него, как кажется, уже нет ни прошлого, ни будущего.

Никогда не жалейте о том, что случилось.

Иль о том, что случиться не может уже.

Лишь бы озеро вашей души не мутилось

Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.

Если даже за все вам усмешка в ответ.

Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...

Не жалейте, что вам не досталось их бед…

Роберт Рождественский

Поэтому в культуре русского жизнечувствия заложены традиции преодоления себя. Их формы трансформировались под влиянием современной цивилизации, но сущность осталась той же.

На асфальте надпись, как загадка,

Не перешагнуть, не обойти.

Ночью кто-то написал украдкой

Слово наболевшее "Прости"…

Написал в надежде, чтоб заметил,

Слово стороной не обходил

И пускай словами не ответил,

Только бы поверил и простил![6]

Это стихотворение неизвестного автора, но оно очень часто цитируется в интернете – и мужчинами, и женщинами. Его популярность связана даже не умением автора слагать стихи, а с готовностью и способностью человека передать устремленность одной души на душу другую – с умением создавать новое пространство и время их бытия как бытия совместного – как бытия, в которое включены другие люди, невольно оказывающиеся его соучастниками.

Понял я, что тайно был причастен

К стольким людям сразу всех времен…

Евгений Евтушенко

Умение при всех попросить прощения, смириться и высказать слова благодарности – это умения, которые русские связывают со способностью найти силы для исправления безобразия и восстановления утраченной гармонии. Это – «мертвая» и «живая» вода, описанные в русских народных сказках, - силы, которые  возвращают простому человеку способность жить. Другие силы русский человек всегда черпал в русской природе.

Когда порою изменяли силы

И обжигала сердце горечь слез,

Со мною, как сестра, ты говорила

Неторопливым шелестом берез.

Не ты ль под бурями беды наносной

Меня учила (помнишь те года?)

Врастать в родную землю, словно сосны,

Стоять и не сгибаться никогда?

Всеволод Рождественский

В русском жизнечувствии как-то удивительно соединились и «сплавились в единое целое» ощущение добра и мужества. Тот, кто по-настоящему добр, обладает каким-то неиссякаемым источником стойкости, терпения и выносливости. Однако поговорка: «Добро всегда побеждает зло», - для нас является больше знаменем, идеалом, чем констатацией факта. Мы признаем, что «мир во зле лежит», более того, что мы можем быть причастны этому злу, но смириться с тем, что мы выбираем зло – намеренно или нечаянно – в качестве компромисса, «золотой середины», удерживающей баланс между страданиями и спокойствием на дорогах нашей жизни[7], мы не можем. Мы лучше признаем себя дураками, как бы это не было нелогично.

О существовании такого социального типа в России говорили великие писатели прошлого и настоящего. Так, В.М. Шукшин в сказке «До третьих петухов» дает такой диалог между Иваном и Бабой Ягой[8]:

— А ты как дурак-то — совсем, что ли, дурак?

— Как это? — не понял Иван.

— Ну, полный дурак или это тебя сгоряча так окрестили? Бывает, досада возьмёт — крикнешь: у, дурак! Я вон на дочь иной раз как заору: у, дура такая! А какая же она дура? Она у меня вон какая умная. Может, и с тобой такая история; привыкли люди; дурак и дурак, а ты вовсе не дурак, а только... бесхитростный. А?

Эта бехитростность в системе русского жизнечувствия предполагает нежелание и неумение воспользоваться благоприятными обстоятельствами, «вовремя подсуетиться».  Умные же, напротив, умеют извлекать выгоду и пользу из обстоятельств.  Поэтому на Руси всегда почитались, вызывали уважение вторые. Даже «в грамоту детей отдать» было величайшим событием в жизни, которое принимало значение инициации, посвящения – обряда, как рождение или свадьба. Между тем, уважение людей вызывали не столько знания, а приобретаемое человеком умение поступать правильно. У нас – умный тот, кто знает, как делать, а не тот, кто рассуждает об этом. Глупый – тот, кто сам не может делать и помощь других его не вразумляет. Даже не потому, что не знает, а потому, что не понимает, как это можно сделать вместе, не умеет распределить свои и чужие возможности ради достижения результата, хотя способы его достижения могут быть ему знакомы. В этом отношении показательны результаты опроса около 200 детей дошкольного возраста, касающиеся их представлений о проявлениях ума у детей и взрослых.

В характеристике «умных» действий детей очень ярко выражена характеристика умного человека как человека, который знает законы, по которым нужно жить, чтобы «все было хорошо»: умный «правильно делает, что ему говорят». Как человека, свободного от житейских неприятностей. Вплоть до таких характеристик: «Умный человек умеет правильно баловаться. Это когда тебя не видят, что ты балуешься, а если увидят – то сразу просишь прощения». Кроме того, «умный ребенок», с их точки зрения, – это такой ребенок, который «сам знает, что когда надо» и «кому что – нельзя, а что – можно и кому», ведь «ум нужен, чтобы хорошо, спокойно жить». «Умные люди глупостей не делают!» - сказал по этому поводу один ребенок. При этом адаптационная функция знания заменяется постепенно на функцию самоутверждения благодаря приобретению знания. Появляется ориентированность на сам процесс познания как на ценность, поднимающая самооценку детей и способствующую формированию самоуважения к себе: «Когда тебе задают сложные вопросы, а ты можешь на них ответить – значит, ты умный. Вот я сейчас умный, а раньше неумным был», «Когда тебе задают вопрос, а ты не сразу отвечаешь, а сначала подумаешь». При этом очень важен акцент на действие, которое совершает «умный человек»: оно чаще всего связано не просто с познанием закономерностей, по которым живет окружающий мир, а с их использованием для преобразования мира.

«Устами младенца глаголет истина», - говорит русская пословица. В рассуждениях детей уже видны те тенденции, которые определяют поведение «умных голов» в судьбе России. Однако такова история «умных голов» здесь, что они, трезво оценивая происходящее вокруг, могут оценить роль обстоятельств, созданных людьми, не только в своей судьбе, но и в истории России – и рано или поздно встают перед выбором: признать себя «право имеющими» ее изменить или нет, особенно, если в их руках сосредотачивается власть и деньги[9]. Признание такого права в истории и судьбе России нередко создавало условия для «вывиха» их из системы русского жизнечувствия и необходимости присвоения другой системы ценностей и координат. Поэтому им приходилось либо  проводить мониторинги общественного мнения, боясь непонимания со стороны народа, либо запугивать народ. Потому что такое право может дать, по признанию людей, только Бог. В русских народных сказках такое право получает только «царский сын» или «крестьянский сын». Именно им дается возможность действия на «перекрестке времени» - выбора пути развития под воздействием благодати, как утверждают традиции русского жизнечувствия. Особенно важно потому, что русскими и сам путь, и душа воспринимаются как несовершенными. Это подчеркивается особыми формами времени, характерными для древнерусского языка.

В древнерусском языке, в отличие от современного русского языка, есть еще 3 формы прошедшего времени. Две из них – аорист и имперфект – означают время, не имеющее точных границ, неопределенное, и время прошедшее, но незавершенное. Это означает, что у русских как носителей русского жизнечувствия и наследников великорусского языка – до сих пор – в сознании сохранилось это ощущение накладки, паралелльности прошлого, настоящего и будущего – как отражения неопределенного до конца и пока еще не завершенного исторического времени развития как нашего народа, так и других народов в целом. И здесь очень важно следующее: мы и сейчас ощущаем себя как людей, способных объединиться на основе общих духовно-нравственных ценностей, особенно, в минуты испытаний и кризисов как минуты ответа человечества перед Богом, и изменить ход общей – не только своей – но и человеческой истории, творимой Богом. Так, имперфект как глагол выражает действие, соотносимое с другим действием, основным – действием высшей силы. Эту способность русских предугадывали на протяжении всей истории Руси-России ее недруги и потенциальные враги, даже тогда, когда она лежала в руинах, разграбленная и обескровленная.

Сейчас тоже много говорят о проекте «утилизации России» - это знак того, что сейчас – приходит время «прошедшего несовершенного». Об этом свидетельствует статья "Россия: национальный вопрос" Владимира Путина, в котором он говорит о том, что русский народ и культура являются «стержнем, скрепляющей тканью» «уникальной цивилизации», которую представляет собой Россия[10]. Он считает, что «самоопределение русского народа – это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром. И этот выбор русский народ подтверждал раз за разом – и не на плебисцитах и референдумах, а кровью. Всей своей тысячелетней историе[11]». Эти мысли находят отражение в системе русского жизнечувствия.  Более того, умение принимать все, что происходит в жизни – и плохое, и хорошее  как данное Богом русскому народу именно для того, чтобы научиться быть ближе к Нему – это особенность нашего  жизнечувствия.

Когда искушения восстанут на тебя,

и враг придет, как река,

Я хочу, чтобы ты знал, что

От Меня это было.

Что твоя немощь нуждается в Моей силе

и что безопасность твоя заключается в том,

чтобы Мне дать возможность бороться за тебя.

Серафим Вырицкий

Для получения такой «небесной награды» нужно перестать сравнивать себя и свою страну с другими - оценивать и осуждать других. Выяснять, кто лучше, а кто – хуже.  Сопоставлять историю своей страны с другими странами. Прогнозировать, что было бы, например, если бы Суворов в свое время добрался до Парижа и не было бы Великой Отечественной войны 1812 года. Однако если определять вслед за Ф.Броделем дух народа как его «тысячелетнюю историю»,  «экономику как многолетнюю историю» и «политику как однодневную историю»[12], то курс нашей истории сегодня  – догнать более развитые цивилизации - означает подчинение тысячелетней истории развития русского духа политике, зависящей от обстоятельств одного дня. Поэтому понятно, почему такими важными для бытия страны и определения своего места в истории становятся такие документы, как Приказ от 3 августа 2006 г. N201 «О концепции национальной образовательной политики Российской Федерации» и др. Например, в данном документе говорится о том, что «образовательное учреждение, реализующее общеобразовательные программы с этнокультурным региональным (национально-региональным) компонентом, с обучением на родном (нерусском) и русском (неродном) языках, будучи транслятором языков и культур, объективно должно выступать консолидирующим, более того, системообразующим фактором как для собственного этноса, так и для всего полиэтнического сообщества в целом. Это функциональное единство и обусловливает необходимость сопряжения этнонациональных аспектов образовательной политики с целями и принципами государственной национальной политики Российской Федерации в целом»[13].

В качестве оснований для такого единства сегодня выступает выбор

- между соборностью народа или его разобщенностью вследствие отсутствия общей национальной идеи;

- традиционной культурой, ее ориентацией на ценность каждой личности и формирование оптимальной для развития человека - в единстве его физических, душевных и духовных качеств - социокультурной среды, обогащение современными достижениями науки и техники, и цивилизацией потребления, ориентированной на универсификацию потребностей и интересов каждого из нас и формирование образа «среднестатистического русского», расслоение общества на «элиту» и «среднестатистических» членов;

- воспитанием подрастающего поколения на основе приобщения к системе национальных и общечеловеческих ценностей как координат для системы русского жизнечувствия и реализацией образовательных услуг в соответствии с запросами их потребителей и клиентов.

В итоге данный выбор можно охарактеризовать как выбор между развитием дальше как цивилизации конфессионально-ценностной культуры[14] и ценностно-личностного воспитания и образования детей или трансформацией в цивилизацию западного типа с реализацией по полной программе проекта утилизации России и модернизацией образования вплоть до его полного разрушения, нивелирования до уровня услуг в области ухода, присмотра и оздоровления подрастающего поколения. Как выбор между «быть» и «казаться». В связи с этим вспоминается конкурс, который проводил один из православных журналов несколько лет назад. Редакция опрашивала читателей, «позволительно» или «нет» православному давать милостыню на улице нищим: ведь тот может оказаться обманщиком или пьяницей, то есть оказаться «ненастоящим» нищим. В итоге самым лучшим – единогласно – был признан такой ответ: «Да. Нужно давать. Ведь он не спрашивает меня, настоящий ли я православны или только «кажущийся»». Такое умение «неоценивать», а просто принимать человека – всей душой – это умение войти в русскую систему координат, координат русского жизнечувствия. Когда мы сможем этому научиться, история сама выведет нас к свету, потому что это – дорога домой. И дорога туда лежит через совершенствование души.

Об этом хорошо знали русские иконописцы. Так, в традициях русской иконописи за неправильными, искаженными формами и обратной перспективой  таится возможность «вхождения» в жизнь человека гармонии – страха Божия как страха нарушения заповедей Господних, смирения и кротости, с одной стороны, и мужества, силы духа и дерзновенной, пламенной молитвы святых, с другой. Об этих тайнах очень хорошо рассказал П.А. Флоренский. Он говорил о том, что «обратная перспектива» выражает у русских «отношение творящего художника к миру», и потому отражает  глубину его «миропонимания и жизнечувствия». Достаточно вспомнить знаменитую «Троицу» Андрея Рублева, чтобы подтвердить эту мысль.

Благодаря таким «якорям» в нашей культуре у нас снова появляется желание и стремление идти дальше, не боясь испытаний и жизненных бурь. Снова вступая на общую дорогу и не боясь предательства, понимая, что доверять – важнее для русского жизнечувствия. Так  мы и идем вперед по жизни, встречая других людей, сорадуясь или сопечатуясь с ними, приобретая и делясь опытом жизненных неудач и падений, успехов и достижений, одновременно с движением вверх, по лестнице развития души и созревания духовных сил. И наша жизнь ценится дороже и заканчивается «правильно», если первая дорога уступает второй. Об этом очень мудро и тонко сказано у Валентина Распутина в «Прощании с Матерой».

А над протоками туман

Как дым курится над водою

И между небом и землёю

Знак примиренья — белый храм…

Так пространство небо и земли становится временем, объединяющим прошлое и настоящее, будущее России.

Вьется к погосту дорога,

Звон колокольни затих

Молят усопшие Бога

О заплутавших живых.

Там в недоступных небесах

За Русь свершается молитва

И светлым облаком покрыта

Россия всё-таки жива.

Архидиакон Роман Тамберг